Кирпал Сингх "Венец жизни" глава из книги.

8. ЗАКЛЮЧЕНИЕ

Предшествующий краткий обзор основных религий мира и некоторых из их современных ответвлений
делает совершенно ясным общее движение к определенному общему базису всех верований:

а) что физическая вселенная - не более чем малая часть намного большего целого;
б) что, подобным же образом, наше повседневное человеческое существование -
только фрагмент обширной и сложной структуры жизни;
в) что за феноменальным, физическим и человеческим миром существует Абсолютная Реальность,
или состояние Совершенного Бытия, не подверженное изменениям или разрушению, совершенное в Себе,
которое ответственно за все существующее и все же находится над и выше Своего творения;
г) что эта Реальность, это состояние Совершенного Бытия может быть достигнуто человеком
(под компетентным руководством) через посредство Слова, или Божественного Потока,
излучающего Свет и Гармонию, которые представляют собой первичные проявления Бесформенного в Форму,
и из которого, по мере его спускания вниз, возникли все планы и сферы.

Если весь религиозный опыт ведет в одном и том же направлении, почему, спрашивается,
существует столько конфликтов и споров в сфере религии?
Почему последователи каждой веры считают только свою истинной, а все остальные ложными?
Зачем тогда догматическая вера в духовную монополию и отсюда Крестовые походы,
резня в Варфоломеевскую ночь, испанская инквизиция и общинные мятежи в Индии в 1947 году?
Вопрос справедлив, и причины, которые должны привести к ответу на него, многочисленны и сложны.
Первое, что поражает, когда берешься за сравнительное изучение религии - это ее существование
на различных уровнях.

В ядре каждой большой религии находится практический мистический опыт какого-то великого мудреца
или последовательного ряда мудрецов. Вокруг этого центра накапливаются наслоения социальных кодексов,
обычаев и ритуалов. Далее, это ядро может быть общим для мистиков различных веков и стран,
но социальный контекст, в котором опыт получен и передан, должен по необходимости меняться.

На Западе оголяют голову в знак уважения, а на Востоке покрывают ее.
Индусы, живя в стране со множеством рек и изобилием воды, купаются перед молитвами,
а их мусульманские собратья, пришедшие из пустынь Аравии, удовлетворяются сухой ванной из песка.
Европеец, живя в более холодных областях, не чувствует ни одного из этих побуждений.
Такие различия обычаев простираются также на другие сферы.
Многоженство может быть законно для мусульманина, но это грех для католика.
Идолопоклонство может быть совершенно позволительно в индуизме, но ненавистно пуританам.

Это факт, что все религиозные лидеры подчеркивали необходимость поддержания высоких этических стандартов,
но их этика никогда не была абсолютной природы.
Они учитывали общественные условия, существовавшие среди людей в те времена,
когда они приходили, и пытались поднять их до высшей возможной точки,
стремясь не столько к стандартизации внешних обычаев, сколько к внутренней чистоте сердца и доброй воле
по отношению к своим человеческим и нечеловеческим собратьям.

Ближайшие слушатели Иисуса не смогли оценить истину Его утверждения, что Он пришел не "нарушить" закон,
но "исполнить"; и все же, если Моисей провозглашал заповедь "Око за око и зуб за зуб",
то Христос учил своих учеников любить своих врагов и подставлять правую щеку, когда ударят по левой.
Моисей говорил согласно условиям своего времени, а Иисус - согласно своего,
поэтому этика христианства отличается от этики иудаизма, пусть даже это расширение старой веры.

Вследствие факторов, начавших действовать при развитии религии как социального института,
мы находим, что каждая религия создает вокруг себя определенный шаблон обычаев, догм и ритуалов.
Этот шаблон различен в каждом случае, поэтому последователи каждой веры должны
обязательно чувствовать себя обособленными от последователей других вер не только по их одежде и манерам,
но также по их стилю социальных понятий и отношений.

Однако, жизнь всех великих религиозных лидеров, подобных Иисусу и Будде, показывает,
что каждый из них принимал и расширял кодекс своего народа, тем не менее они никогда не забывали,
что все люди - братья, и обращались с членами других обществ с тем же уважением и предупредительностью,
какое они оказывали людям своего собственного.
За различающимися внешними формами, которые характеризуют жизнь,
они видели одно и то же пульсирующее Единство Бытия, и именно с этого уровня они рассматривали
все человечество.

То, что было возможно для великих основателей религий, должно быть возможно для тех, кто заявляет,
что следует им. Но когда мы смотрим на вещи как они есть, мы находим, что эта возможность взаимосвязи,
сотрудничества и понимания между различными верами редко, если вообще когда-либо была реализована.
Мистик вроде Шри Рамакришны мог практически продемонстрировать внутреннее единство всех религий*,
но остальные из нас не могут понять этого. Факт тот, что каждая большая мировая религия
после ухода ее основателя переросла в учреждение с духовенством для управления ее делами:
пандиты в Индии, муллы и маулви в исламе, фарисеи и раввины в иудаизме и монахи и епископы в христианстве.

Это развитие сделало возможным распространение послания великих основателей массам,
которых они бы никогда не смогли наставлять сами. Будда лично встретил и повлиял на многих людей,
но каково было их число по сравнению с миллионами, услышавшими учение Дхармы,
когда Ашока создал различные сангхи, или ордена буддийских монахов, через два столетия после его смерти?
Кроме того, это дало возможность увековечить его послания в течение веков.
Будда пришел и ушел, Иисуса можно было распять на кресте, но сангха и церковь продолжают
существовать и поддерживают их учения живыми и широко распространенными,
что не могло бы быть сделано без образования таких учреждений.

Но если институализация учений великих духовных лидеров дала возможность их распространения и увековечения,
она также привела к их трансформации.
Послание Христа или Будды, каким оно было впервые провозглашено каждым из них - это одно,
а в руках церкви и сангхи, которые последовали, оно стало другим.
Великие религиозные лидеры были ведомы и движимы личным внутренним опытом,
и именно эта действительность лежит в основе их учений.
Они видели ее как нечто всеобщее, нечто скрытое в каждом человеке,
и именно на это они направляли внимание своих учеников, используя этический прогресс
как рычаг для духовного прогресса.

Когда их задача после их смерти была принята быстро увеличивающимися организациями,
которые стали со временем более сложными, нельзя было ожидать, что все их члены достигнут
тех же высот или даже увидят мельком внутренние мистические царства.
Тогда неудивительно, что с ростом церкви и подобных ей интерес в каждой религии имел тенденцию
сместиться с мистического на этическое, ритуальное и доктринальное; короче, со всеобщего на частное.
Только редкая душа может проникнуть сквозь темную пелену внутри, но на каждое такое существо будет миллион,
даже миллиард тех, кто может обсуждать проблемы этики, практиковать внешние церемонии
и иметь определенные мнения на различные темы, мнения, не вдохновленные или проверенные личным опытом,
а подобранные на базаре жизни.

И поэтому, несмотря на то, что мы не находим жестких рамок ритуала или доктрины,
или внешнего кодекса в учениях самого Иисуса - все текуче и гибко, в состоянии готовности быть
направленным на служение мистическому посланию - такие жесткие рамки появились с ростом христианской церкви.
Когда произошло это изменение, возникли новые барьеры между последователями Иисуса и других вер,
барьеры, никогда не существовавшие прежде.

Как будто этого было недостаточно, возникновение духовенства заработало в еще одном направлении.
Церковь, в фазе ее роста, в большинстве случаев должна была бороться с большими разногласиями,
так как все новое обычно встречается сильным сопротивлением.
Она могла даровать только крест опасности и лишения, а не розу процветания.
Те, кто вступал в нее, делали это ради своих убеждений, не из любви к власти.
Но когда церковь была принята, она начала оказывать большое влияние на людей.
Они приносили ей дары и титулы, и сделали ее решающим арбитром не только в духовных делах,
но и в мирских тоже.

Так начался процесс, при котором духовенство повернулось от внутренней жизни к внешней,
от самопожертвования - к мирской власти. Чтобы сохранить свое положение, церковь поощряла рост доктрин
и традиций, которые усиливали монополию ее власти. Чтобы укрепиться, она создала ореол вокруг алтаря,
которому она служила, и порицала алтари, которые не были в ее подчинении.
Если самозванные слуги Иеговы или божества с каким-нибудь другим именем должны были сохранять
и увеличивать свое положение и власть, то было необходимо, чтобы все боги филистимлян или
язычников были порицаемы.

Эти факторы, рассмотренные нами, действуют в каждой области человеческой деятельности.
Историк тоже очень хорошо знает судьбу каждого нового движения, религиозного или светского по характеру.
Оно возникает в человеке предвидения, подвергается быстрому распространению в руках тех,
кого вдохновил его личный пример, а затем вступает в процесс постепенного старения и упадка.
Падение от пульсирующего видения до механической догмы - это особенность не только религии,
но все же существуют определенные признаки в религии, которые не встречаются где-либо еще.
Эти уникальные проблемы возникают в результате мистического опыта в основе каждой великой религии.
Мистический опыт, как мы видели, простирается до планов существования,
к которым обычно человеческие существа не имеют доступа.
Только горстка, даже еще меньше, может заявить об обладании им в любом веке.
Этот опыт уникален по характеру, так как он обладает богатством, обширностью, интенсивностью и красотой,
не находящими параллели в земной жизни.
Но мы на этом земном плане можем понять его значение только в пределах ограничений нашего земного опыта.
Мистику остается, если он желает сообщить нам что-то из своего уникального опыта
(не просто кончая молчанием или негативными утверждениями ведантиста или Иоанна Крестителя),
поневоле обратиться к метафоре и притче.

В "Маснави" Мауланы Руми нам говорится:
Негоже, чтобы я говорил тебе больше,
так как ложе ручья не может вместить море.
Иисус совершенно ясно высказался по этому вопросу, когда говорил своим ближайшим ученикам
(которым Он мог прямо сообщить личный внутренний опыт):
Вам дано знать тайны Царствия Небесного, а им не дано;
Потому говорю им притчами, что они видя не видят,
и слыша не слышат, и не разумеют.
Матфей, 13:11,13

В то время как прямое утверждение имеет тенденцию быть ограниченным анализируемыми качествами объекта,
образное утверждение не страдает от такого препятствия.
Поэты описывали свою любовь к женщине в терминах розы, звезды, мелодии, пламени, луны и т.д.
Мистики использовали подобный прием, говоря о своей любви к Богу. Но в то время как слушатели поэта,
говорящего о человеческой любви, всегда осознают, что он использует метафоры,
хорошо зная что такое женщина, слушающие мистика не имеют такого сравнения и часто склонны забывать,
что то, что он говорит, это только образное выражение.
Поэтому утверждения человека духовного видения часто принимаются буквально,
когда они предназначены быть только метафорами, и как метафоры, когда они должны пониматься буквально.

Так, когда Иисус или Мухаммед заявляли, что Они - сыновья Бога, или Мессии,
как говорили все великие души, слившие свою волю с Божественной Волей, это понималось буквально:
что каждый из Них - единственный Сын Всемогущего. Или еще, когда Иисус, говоря не о своей способности
как конечной личности, а о способности Вечного Божественного Принципа, который Он воплощал,
сказал: "Не оставлю тебя и не покину тебя", "Я с вами во все дни до скончания века",
Его понимали буквально. Поэтому искать духовного руководства от живого Учителя,
после того как Иисуса больше не было, стало признаком неверия и поэтому считалось ересью.
Но когда Иисус совершенно буквально говорил о "едином оке" или о Боге как "Свете",
Его понимали как образно говорящего о целостности сознания и свете разума.

Тогда неудивительно, что если каждое утверждение понимается так, или вернее, понимается неправильно,
то должны появляться смысловые значения, которые мудрец даже не подразумевал, и во имя его должны
проповедоваться догмы и доктрины, имеющие мало связи со всеобщими внутренними опытами, вдохновлявшими его.
Поэтому возникли различия между учениями одной веры и другой, которые никогда не предполагались их
основателями. Более того, внутренние царства так обширны и разнообразны,
что ни один мистик никогда не мог надеяться указать все аспекты внутренней панорамы.
В лучшем случае, он может намекнуть на некоторые ее места, и это могут быть не точно те же части,
о которых говорили другие, в результате чего читатель, сам не имеющий прямого доступа к внутренним
царствам, может усмотреть определенные несоответствия между писаниями того и другого мистика,
фактически не существующие.
Далее, не все мистики достигают высшей духовной цели.
Лишь немногие могут прорваться сквозь пелену внутренней тьмы в полной мере,
и из них большинство никогда не достигает плана выше первого внутреннего духовного плана.
Из тех, кто смог пройти дальше, большая часть никогда не пересекает второй план и т.п.
Теперь, каждый из планов имеет свои особенности и характеристики, и в то время как более высокие
планы вмещают и поддерживают более низкие, обитатели более низких планов редко осознают существование
более высоких. Каждый план по сравнению с предыдущим кажется самим совершенством; и каждый мистик,
говоривший о своем божественном опыте, описывал его так, будто это конечная цель духовного прогресса.
Неизбежный результат этого таков, что мы встречаем описания Абсолюта, которые,
после допущения различий в образных выражениях, не могут быть согласованы.

Иисус говорит о Божественном в Его отцовском аспекте, Шри Рамакришна - в материнском.
Мистики Санкхьи говорят о Боге, Пракрити и Атмане как навсегда изолированных; Рамануджа - как о связанных,
но никогда не сливающихся в одно; а Шанкара видит их как одну и ту же сущность,
а их отдельность - не реальностью, а лишь иллюзией. Все это означает массу путаницы для обычного читателя.
Но когда он встретит того, кто достиг высшего плана и знаком с опытом каждого из внутренних планов,
тогда все противоречия исчезнут, так как такой может продемонстрировать, что хотя шесть слепых
сделали противоречивые на вид замечания о природе слона, они все могут быть в конце концов
согласованы тем, кто смог увидеть всего слона в целом.
В этом контексте, учение Сурат Шабд Йоги приобретает еще одно значение.
Мы уже видели довольно подробно, что она излагает самые быстрые, самые практические и самые научные
средства для достижения духовной цели человека. Мы можем теперь добавить, что беря его на высшие
духовные планы, туда, где Бесформенный приходит в Форму, она обеспечивает ему наилучшую позицию
для обзора обширного поля духовности.

То, что смутило и озадачило бы других, оставляет адепта этого Пути невозмутимым.
Противоречия исчезают при его прикосновении, и то, что смущало и озадачивало, разрешается после
его объяснения в безупречную последовательность. Он понимает каждое из духовных и квазидуховных движений,
с которыми мы сталкиваемся сегодня. Он может по желанию войти во внутренний опыт, который каждый из
них может дать, и он может лучше всех судить об их относительных заслугах. Он не порицает и не атакует;
он не движим ненавистью или оппозицией. Так как он увидел Наивысшее, его цель - взять своих
собратьев-людей к Нему самым спокойным и быстрым путем. Он знает, что не нужно смешивать жизнь
внутри с внешней жизнью, и проповедует свое послание не как кодекс, а как науку:
"Попытайся войти внутрь, - говорит он нам, - и посмотри сам."

Наука, которой он учит, не новая. Это древнейшая из наук.
Но, в то время как в прошлом она имела тенденцию присоединяться ко многому несущественному для нее,
он желает сохранить ее в чистом состоянии и первозданном великолепии.
Он доводит до своего логического вывода мистические истины, заключенные во всех великих священных писаниях,
подчеркивая, что если Бог в Его первичной форме является Светом и Музыкой,
то мы должны внутренне обратиться к ним, а не к каким-либо другим средствам для возвращения к Нему
и слияния с Ним. Туда, где был хаос, Он приносит порядок; туда, где было отчаяние, Он приносит надежду,
и для каждого из нас, каковы бы ни были наши способности,
Он имеет некоторое утешение и может дать какое-то озарение.


Главная страница.